Выставка «Путь на Восток»: о диалогах модернизма и традиции
Рецензия на выставку «Путь на Восток. Русские художники в Центральной Азии. 1920–1940-е».
Государственная Третьяковская галерея, 17.04.2025–28.09.2025 Куратор: Игорь Смекалов
Виды экспозиции
©Майкл Арутюнян
«Принято думать, что русское искусство находится всецело под влиянием Запада… Влияние Запада чисто внешнее, что же касается содержания, то оно является, скорее, русско-азиатским», — писал художник Аристарх Лентулов. Эта мысль становится отправной точкой выставки «Путь на Восток. Русские художники в Центральной Азии. 1920-е—1940-е» в Новой Третьяковке, где прослеживается путь художников из центра России в Центральную Азию.
Движение на Восток стало одной из ключевых тенденций культуры XX века. Художники ехали в Центральную Азию в поисках нового опыта, вдохновения и обновления сил. Эта заветная точка на карте представлялась им местом калибровки творческих программ и одновременно пространством сопротивления: на фоне революций и войн Восток обретал значение источника живой энергии и переосмысления не только художественной практики, но и философии жизни.
Экспозиция охватывает три десятилетия — от первых поездок Павла Кузнецова в Заволжье и Среднюю Азию до эвакуации художников в годы войны. Хронологические рамки задаются таймлайном в начале выставки, помогая зрителю плавно войти в эпоху, а каждый следующий раздел выстраивает собственный нарратив с экспонатами, многие из которых не показывались более 90 лет, а также искусствоведческими справками.
Входная группа. Таймлайн
©Майкл Арутюнян
В «Прологе» представлены заволжские поездки Павла Кузнецова начала века. Его «миражные» образы стали моделью для будущих обращений к Востоку; первые экспедиции определили траектории и личной творческой программы, и последующих поездок групп художников. Кинохроника агитпоезда «Красный Восток» (1920–1921) не только подхватывает это стремление в Азию, но и задает социально-политический контекст: движение искусства сопровождало движение самой истории.
Слева: Произведения Павла Кузнецова / Справа: Хроники поезда «Красный Восток» (1920–1921, оператор А. Дорн)
©Майкл Арутюнян
Раздел «Миссионеры, исследователи, путешественники. 1920-е» посвящён художникам, тяготевшим к Востоку. Они несли на эту территорию новые каноны искусства, инициированные революцией и «модерными» настроениями; они приезжали на Восток в качестве бывших военных, миссионеров и страстных путешественников. Среди них —Беатриса Сандомирская, создавшая художественные мастерские в Оренбурге, и Исидор Фрих-Хар с его образами восточных сказок. В этой же секции — «математический живописец» Сергей Калмыков, исследовавший универсальную красоту точек и линий, и редкие образцы кукольного театра Николая Шалимова и Василия Хвостенко. Так или иначе, первая генерация преследовала в том числе и пропагандистские цели.
Виды экспозиции
©Майкл Арутюнян
«Восточный авангард» (avant-garde orientalis) — часть большого проекта, направленного на создание Свободных мастерских (и подобных коллективов), а также других дидактических программ. План был создан в середине 1919 года в отделе ИЗО в Наркомпросе. Эти объединения занимались агитационной работой и наводили мосты к коллегам из Центральной Азии. В секции представлены авторы-представители ранних художественных коллективов: Александр Волков с его геометризованными караванами и неспешными беседами и Рувим Мазель, основавший ударную школу искусств.
Изображение 1: Александр Волков. «Слушают музыку», нач. 1920-х. Холст, масло / Изображение 2: Работы Рувима Мазеля / Изображение 3: Живопись Александра Волкова
©Майкл Арутюнян
Любопытен раздел о «Туркомстарисе», раскрывающий суть работы по сохранению архитектурного наследия на Востоке и в особенности в Самарканде (Самкомстарис). Кузьма Петров-Водкин и Александр Самохвалов фиксировали древние памятники в ключе модернистской оптики, а Алексей Исупов и Александр Николаев создавали поэтичные портреты с ренессансными аллюзиями.
Экспозиция работ Александра Самохвалова, Кузьмы Петрова-Водкина, Алексея Исупова и Александра Николаева
©Майкл Арутюнян
В середине 1920-х, когда образовываются четыре союзные республики, формируется полярность по отношению к разнообразию творческих подходов и влиянию на молодежь: авангардисты и художники Ассоциации художников революционной России (АХРР) предлагают разные методы репрезентации Востока. Первые стремятся к символическому языку, вторые — к реалистическому пленэру и жанровым сценкам (Степан Карпов, Серафима Рянгина, Борис Яковлев). На выставке с ними соседствуют фантазийные работы Волкова и этнографически точные сцены Петра Котова («Бухарские евреи», 1925).
Экспозиция работ Серафимы Рянгиной, Степана Карпова, Бориса Яковлева и Петра Котова
©Майкл Арутюнян
Отдельная секция посвящена Надежде Кашиной и Варшаму Еремяну, в чьём творчестве соединились наблюдательность и яркий колорит. Василий Рождественский фиксировал парады и конницу в Самарканде, Юлия Разумовская изображала городские рынки. Их графика и акварели сохраняют живое дыхание натуры.
Экспозиция работ Надежды Кашиной, Варшама Еремяна и Василия Рождественского
©Майкл Арутюнян
1930-е годы обозначены как время «обгоняющих». Строительство Туркестано-Сибирской магистрали стало еще одним двигаелем возобновления интереса следующей когорты художников к Востоку. В разделе представлены авторы, чьи жизни оказались сплетены с Азией в четвертом десятилетии века. Семён Чуйков и Евгения Малеина стали основателями киргизской школы, обратившись к национальному колориту. Павел Беньков, профессиональный реалист, в картине «Девушка-хивинка» (1931) сочетает реализм с вниманием к индивидуальности. Скульптура Лидии Франкетти «Маска узбечки» демонстрирует пластическую выразительность нового времени.
Виды экспозиции раздела
©Майкл Арутюнян
В этот же период возникают группы «Мастера Нового Востока», АРИЗО и «Бригада Волкова». Им посвящен отдельный раздел. Участники объединений искали новые языки изображения реальности Востока — от экспрессионистских приемов до соцреалистической прямоты. Параллельно работали Михаил Аветов, Ольга Соколова, Лев Крамаренко, сестры Жданко, создавшие монументальные и декоративные формы.
Экспозиция работ художественных объединений 1930-х гоов и отдельных авторов, среди которых: Михаил Аветов, Ольга Соколова, сестры Жданко
©Майкл Арутюнян
Финальная часть посвящена эвакуации 1942–1944 годов: в рамку сюжета попадают многочисленные сотрудники Московского государственного художественного института, эвакуированные в Самарканд и Ташкент. Среди десятков художников были Роберт Фальк, Сергей Герасимов, Владимир Фаворский. В их акварелях, линогравюрах, майолике Восток предстает и как экзотика, и как пространство спасения и отдохновения — место эскапизма и внутренней эмиграции. Особенно выразительны акварели Герасимова, фиксирующие путь поезда Москва—Самарканд: мотив движения становится метафорой поиска убежища.
Экспозиция работ Николая Чернышёва, Роберта Фалька, Сергея Герасимова и Владимира Фаворского
©Майкл Арутюнян
Выставку завершают фотограф Макс Пенсон, сочетавший документальность с формальными экспериментами, и пейзаж Василия Рождественского «300-летний чинар» (1929) — мудрый эпилог, напоминающий о стремительном течении времени, о памяти и сохранении наследия.
Изображение 1: Документальные снимки Макса Пенсона / Изображение 2: Василий Рождественский. «300-летний чинар», 1929. Холст, масло
©Майкл Арутюнян
Архитектура экспозиции лаконична: белые стены секций и подиумы соседствуют с красными акцентами, обозначающими линии пути и ассоциации с железной дорогой. Пространство работает как метафора движения, объединяющее художников разных школ и судеб.
Архитектурные элементы
©Майкл Арутюнян
«Путь на Восток» в целом читается как свидетельство сложного процесса обмена художественных языков, как доказательство их слияния. Модернизм как парадигма нового времени, переместившийся в иную географическую точку, подвергался трансформации: формы, палитры, композиции вырабатывали гибридные решения, где «центр» и «периферия» менялись ролями. В работах художниках видны не только однонаправленная экспансия и колонизация, но и серия встреч, и учение о не-западной философии бытия. В этом плане дело художников можно сравнить с полевыми исследованиями визуальных антропологов, стремящихся через инструменты визуальности и визуальной репрезентации дешифровать изучаемую культуру, предлагая иную оптику и выступая за разнообразие. В результате существования в новой точке возникли локальные школы и методы художественного выражения.
Александр Волков. «Свадьба» (фрагмент), 1927. Холст, масло
С современной постколониальной позиции важно различать два уровня в контексте проекта: эстетический и политический. Эстетически мы видим богатство смешения — от геометризованных караванов до тонких акварелей и графики. Отчасти в выбранных жестах и формах проступает и «экзотизация» Востока. Политически фиксируются условия перемещения. Можно задать ряд вопросов: Кто же все-таки организовывал экспедиции? Какие институциональные силы стояли за «паломничествами»? Какие практики представлялись как «научные», а какие — как пропагандистские? Какие практики были направлены на экзотизацию региона и на конституирование экстрактивистской культуры? Экспозиция делает первый шаг к такому прочтению, напрямую не отвечая на вопросы, лишь показывая художественный срез. Однако следующий шаг — осмысление структуры власти, в рамках которой происходило это культурное взаимодействие.
Посетители выставки
©Майкл Арутюнян
Выставка восстанавливает забытые имена и в то же время избегает особой романтизации контакта. Несмотря на заданные выше вопросы, необходимо отметить, что кураторская и исследовательская команда провела насыщенную работу по организации знания о взаимодействиях художников из так называемого «Центра» с культурой Востока. Проект представляется не списком влияний «Центра» на «Периферию» — скорее он организует поле для диалога о наследии, ответственности, заботе и коллективном образовании.
Автор текста: Майкл Арутюнян
Предоставлены автором настоящей публикации
