Рассказ «Фортуна Удачливых»
— Да брось ты уже этот зонт, он доживает последние часы перед мусоркой — Ирма неодобрительно смотрела на парня, пыхтевшего над спицами пляжного зонта. Её любимое время работы было перерывом от гостей, и она не хотела тратить драгоценные полчаса на посту «принеси-подай-не мешай» с управляющим, который играет во взрослого дядьку. Ткань зонта весело хлопала на ветру, и, испытав удачу еще немного, Валентин окончательно доломал шток, плюнул и поднялся, хрустя коленями. — Для справки: мне вообще не нравится, что ты права, но в кои-то веки я с тобой согласен. Всё равно хотели заменять их на тент. — Во-во, я о чём. Устроим вечером ему похороны. — Ирма, вытерев ладони о фартук, достала сигареты. — Даже не думай, руки будут пахнуть. — Валентин ушел с веранды кафе, не оборачиваясь. Она уперлась взглядом ему в спину, надеясь прожечь рубашку. Мокрую у шеи, прилипшую к спине между лопаток, тонкую хлопковую рубашку. Поймав себя на мысли, что опять пялится, она с раздражением отвернулась, тряхнув копной густых тёмных волос. Их кафе было самым красивым и тихим на побережье, укромное место вдали от основного пляжа. Туда приходили, прогуливаясь вдоль моря, заглядывали на их роскошную веранду, которая уходила прямо в песок. Кафе построили с уважением к деревьям, и пол был вырезан вокруг стволов так, чтобы не мешать им. Летом, в сезон, здесь было райски хорошо, и как бы девушка ни ныла, что мать отправила работать на лето в забегаловку своего школьного друга, Ирма искренне любила это место. Неплохие личные деньги, купание в море, узорчатые тени от деревьев, солнце балтики. Осенью, возвращаясь домой, она хвасталась перед подругами веснушками, тату и выгоревшими волосами и рассказами о прибрежных парнях. К ней постоянно кто-то лез — и если поначалу еще были шансы застесняться, то сейчас, привыкнув к покровительству и защите от владельца кафе и его сына — она натурально обнаглела. К тому же, ей доставляло удовольствие видеть, как закипает Валентин — наполовину от того, что она отвлекает гостей и поваров, и отвлекается сама, наполовину от повышенного внимания к её открытому животику с проколом на пупке и тату на бедре.
Однако до осени далеко. Августовский тёплый вечер, но из-за сильного ветра купаться запрещено, поэтому пляж пустовал, и посетителей практически не было. Проводив последних, Ирма выдохнула с облегчением и села у бара. — Валик, ты кухню уже отпустил?
— Отпустил. — Валентин пересчитывал купюры и вносил в систему информацию. Длинные волосы, завязанные в пучок, обрамляли тонкое лицо. Он был гораздо красивее обычного парня, слишком изящные черты лица, и иногда Ирме думалось, что «Чайка» делала бы двойную выручку, если бы он взял за привычку флиртовать с посетительницами. Прямо перед панорамными окнами упал и покатился стул, и от побега его удержала только цепочка, которой он был прикован к железной скобе в полу. Валентин вздохнул и пошел собирать пепельницы с уличных столов, и от нее не укрылось, что перед уходом он как бы случайно взглянул на её длинные голые ноги в пляжных шортах. Открытая дверь впустила запах моря, солёного воздуха и тень его духов. Он что, прямо на работе брызгается?
Она протирала столы, когда вошел новый посетитель. Высокий и сухой, как палка, с длинными жилистыми пальцами, лет пятидесяти. Одетый так, словно опасался привлечь внимание: потертый серый пиджак, тусклые брюки, голубая рубашка. Он заискивающе улыбнулся, обнажая аккуратные желтоватые зубы. Один был сколот. — Добрый вечер, мы уже закрыли кухню, но бар и буфет доступны. — прощебетала Ирма, скрывая раздражение. Такие посетители чаще оставляют неприятное впечатление, чем чаевые.
— Добрый день. А Федор на месте? — тонкие губы слегка косили как после инсульта, но он старательно выговаривал каждую букву. — Не, будет попозже. Но он вообще редко бывает, а что? Вы знакомы? Сделать вам что-то? — Ирма пристальнее оглядела посетителя. Если он друг хозяина, то надо предложить за счет заведения. С другой стороны, его явно не ждали.
— Сделай на свой вкус. И побольше сахара. — гость разговаривал подчеркнуто вежливо. — Ты ведь ему не дочка, да? Я слышал только про сына. — он продвинулся чуть вперед, чтобы лучше рассмотреть её. Она, в свою очередь, увидела синие чернила наколки у шеи, где рубашка чуть сползла.
— Не, нет. — девушка отвернулась и начала ловко загружать в кофе-машину зёрна. — я друг семьи, даже не местная. Мамаша хочет, чтобы я работала летом, а не шлялась где и с кем попало. Отправляет меня сюда и надеется, что под надзором Фёдора Николаевича я буду прилично себя вести. Я этого, конечно, не делаю. — она прищурилась и улыбнулась, чуть склонив набок голову. Это всегда отлично работало на всех мужчинах, но на него впечатления не произвело.
— Меня Василий звать. — что-то в его улыбке насторожило Ирму, сбив весь игривый настрой. — а фамилия «Удачливый».
— Ого, наверное такая приманивает фортуну? — девушка постаралась вернуть веселье в голос, но вышло слабо.
— Да не, не думаю, что она мне хоть чего-то хорошего принесла. — он ногтем почесал бровь и посмотрел на нее исподлобья. Что-то болезненное и животное проглядывало сквозь каждый его жест. — А тебя как, детка? — Она, занятая кофемашиной, кивнула на свой бейджик
— Ирма.
— Что, уже перехотела общаться? — Василий облизнул губы, и его лицо перекосило. Ирме захотелось вжаться в стенку.
Их обоих отвлек скрип — Валентин открыл дверь спиной, неся в руках башенку из пепельниц. Он осмотрел гостя, поставил пепельницы, сказал с едва уловимой натяжкой «добрый вечер». Сжатая челюсть и дыхание чуть глубже, чем обычно.
— Ты, должно быть, Валентин? — мужчина сощурил глаза, но веселья в них не было. — Позвони-ка папаше, надо мне с ним обсудить кое-что. Скажи, из прошлой жизни визит, Удачливый заглянул.
Валентин перевел взгляд на Ирму и обратно на посетителя. Атмосфера сгущалась.
— Что-то ещё? — спросил Валентин холодно, но учтиво.
— Ты сначала это сделай, потом лабызить начинай. Я тут найду, чем заняться.
Атмосфера сгущалась. Валентин пристально посмотрел на гостя, но всё же ушел в рабочее помещение. Ирма аккуратно поставила перед Удачливым кофе. Василий отхлебнул с журчащим хлюпающим звуком.
— Вкусный кофе варишь, хозяйка. У тебя прямо золотые ручки. — он усмехнулся и отставил недопитую кружку. Ещё что умеешь ими? — его рука резко схватила её за предплечье. Ирма дёрнулась назад, но мужчина оказался сильным. Их глаза встретились, и она почувствовала себя абсолютно беззащитной. Он смотрел ей в глаза несколько секунд, потом хрипло рассмеялся и отпустил. — Да шучу же я, что тут, шуток никто не понимает?
Дверь снова распахнулась, с громким стуком влетев в стену. Ирма с благодарностью выдохнула — еще никогда в жизни она не была так рада видеть Федора Николаевича.
— Ба, какие люди. Что ж ты не предупредил, я б поляну накрыл. — коренастый и сбитый, по плечо Ирме, Федор Николаевич был похож на маленького бычка. Но выправка военного, громкий голос и железные мускулы, впритык обтянутые пляжной рубашкой, с лихвой компенсировали небольшой рост. Если бы не заметно повреждённая рука, он мог бы сойти за спортсмена
— Ирмище, можешь идти. — он бегло оглядел её, проходя внутрь. Из подсобки тут же появился Валентин, бледный, напряженный, как взведённая пружина. На этих переговорах ей было делать нечего, и она ушла в подсобку. Там, если замереть у смежного с кухней угла, можно было услышать много интересного, и сосущее ощущение тревоги подсказывало, что её осведомлённость может пригодиться.
— Ну, Федя, сынка-то своего может тоже отпустишь? — — Ты где тут сынка увидел, дядь? — Ирма даже не узнала голос Валентина. Было слышно, что он едва справляется с злостью, и даже сквозь стену она уловила в его голосе, что он стискивает зубы, чтобы не сказать лишнего.
— Валюха мой преемник, он в дела посвящен. Ты говори, зачем пришел. — спокойно ответил Федор Николаевич.
— Да… друзья наши достали недавно ажурный объект. Достали, а яму не нашли, вот думали одним из твоих торговых помещений воспользоваться.
Ирма замерла, чтобы не издать ни звука, но ответ все равно был неразборчивым. Когда они снова заговорили, голоса были понижены так, что ей пришлось прислонить ухо к холодной плитке, чтобы уловить хоть что-то. — …речи быть не может. Я уже старый, а Валюха не опытный, вы и товар попортите перевозом, и себя под удар подставите. То, что меня отпустили, еще не значит, что не будут…
Звук двигающихся по полу стульев. Звякнуло стекло.
— Я, Федюха, хоть за тебя и отсидел, а обиду не держу. Но и ты не забудь, что должен, и не ссы, когда нужен. Ты ж пойми, я не за себя, друзьям помочь нужно. — звук шагов, кажется, они отошли к дальнему углу.
Спустя пятнадцать минут тщетных попыток услышать ещё что-то, Ирме удалось склеить воедино разрозненный фрагменты. Удачливый пришёл к Федору, потому что они раньше проворачивали какие-то «дела», но Удачливого посадили, а Федора отпустили. Кто-то из их общих бывших подельников начал новое предприятие, и только что вышедший из тюрьмы Удачливый вернулся в бизнес, а вот Федор уже пять лет вёл спокойный образ жизни. Валентин часто огрызался, и хоть конкретных слов она не слышала, показалось, что один раз упомянули её имя. Федор Николаевич наотрез отказался от участия, и это последнее, что услышала Ирма, прежде чем заскрипели стулья встающих из-за стола мужчин: «Не, не вернусь я в дела. По мелочи помочь могу, но все это — не про меня уже.»
— Ну как знаешь. Девку свою позови, ещё выпью чего-нибудь на посошок и пойду.
Ирма дождалась, пока её крикнут из зала. Сердце бешено стучало, когда она поставила кружку. Та чуть-чуть дребезжала, соприкасаясь с блюдцем. Валентин хмурился, скрестив руки на груди, и прислонившись к стене у барной стойки. Гость с раздражением постукивал по столешнице длинными пальцами, и даже Федор Николаевич казался не в своей тарелке. — спасибо, хозяйка, ништяк. — Василий одобрительно кивнул. Она развернулась, чтобы уйти, и тут произошло то, чего не ожидал никто.
Хлёсткий шлепок пониже поясницы.
— Хороша чертовка. — хмыкнул Удачливый.
Дальше события развивались стремительно — Валентин без разговоров сделал два шага и вмазал кулаком по скуле Удачливого. Боксер он был не самый лучший, и с бывшим заключенным не мог сравниться ни по силе, ни по ловкости. Мужчина как будто только этого и ждал — он, весь подобравшись, пнул коленом Валентина в живот так, что тот согнулся. Изящный профиль исказился от боли и злости, и Ирма ахнула. Федор Николаевич взревел и кинулся на бывшего подельника, все смешалось, раздался звон стекла и посуды. Ирма кинулась в рабочее помещение — она еще в первую неделю получила подробный инструктаж, что в таком случае делать. Девушка вытащила из ящика в столе тяжелый кольт.
Удачливый и Федор Николаевич катались по полу, Валентин, отплёвываясь от крови, пошатываясь пытался встать. Удачливый в последний раз ударил в челюсть Федора Николаевича и потянулся к заднему карман брюк, но, увидев, как Ирма передаёт Валентину пистолет, зарычал и рванулся вперед.
В тот момент все узнали сразу несколько вещей.
Первая — фамилия Удачливый действительно не принесла Василию нужного количества фортуны. Вторая — Валентин не всегда аккуратный и ловкий, особенно если руки перемазаны кровью. Третья — пистолет был уже старым, и его предохранитель давно вышел из строя.
Металл выскользнул из мокрой от крови ладони и, упав на пол, отскочил. Сталь звякнула об плитку, и, как бы отсалютовав на прощание, выстрелила.
Раздался хлопок, мелькнул красно-желтый огонёк. Василий хлюпнул и, схватившись за горло, упал лицом на пол. Под ним тут же растеклась лужа крови.
Ирма засмеялась, Валентин закрыл рот рукой и посерел, а Федор Николаевич, держась за бок, выругался.
Через пару часов все причастные к этому событию узнали еще больше вещей, которые бы не узнали при обычных обстоятельствах.
Во-первых, взрослого человека, фасованного по пакетам, все равно тяжело поднять. Во-вторых, как бы ни старался Валентин произвести впечатления сильного и надежного, обняв ведро в углу кухни сидел именно он, пока Ирма и Федор, матерясь, с аппетитным хрустом отделяли Василия от Удачливого. Поэтому именно ему, как самому чистому и не занятому, пришлось отвлекать нетрезвого посетителя, который почти ломился к ним, требуя накрыть ему стол вот прямо сейчас. Равномерно распределив Удачливого по большим шопперам и закрепив успех тяжелыми плитами, Валентин, Ирма и Федор Николаевич двинулись к лодке, чтобы выбросить гостя в море и забыть об этой ночи. Ветер трепал мокрые куртки и брезентовую накидку на лодке, моросил дождь. Компания отплыла уже на достаточно расстояние, когда к ним с мигалками подкатил катер береговой охраны. Валентин посерел, Ирма достала очередную пачку сигарет, ни на что особо не надеясь, а Федор Николаевич в который раз обругал себя, что не успел составить завещание, особенно в условиях такой сильной нагрузки на сердце за последние пару часов. — Федюх, че в такую погоду дома не сидится? — стражи порядка заржали. — Да сын чет решил, что вот какой-то вид рыб лучше в шторм ловится, вот мы и вышли… –Ааа… — протянул один, почесывая подбородок. — Ставрида наверное? Я что-то такое слышал. Ну ты аккуратнее, пока гроза не началась. –Да, молодёжь, что сказать. Произвести впечатление наверное хочет вон перед девушкой. — Федор натянуто засмеялся, но охрана, удовлетворившись этой весьма слабой защитой, пожелали им приятного отдыха и уплыли.
— дорогие дети. — Федор Николаевич опустился на стул и закурил, хотя вот уже пять лет как бросил. — давайте обсудим сразу несколько вещей. Первое — если вдруг нас кто-то о чем-то начинает расспрашивать, мы три китайские обезьянки — ничего не знаем, ничего не слышали, ничего не видели. Валентин, чей цвет кожи за вечер поменял все оттенки от серого до зеленого, после коньяка наконец начал розоветь.
— второе — сегодня мы поняли, как важно быть друг за друга. И третье — в следующий раз, когда вы решите устроить мне ностальгию по молодости, давайте ограничимся пьяной стрельбой по уткам. Хотя нет — он быстро поправился — не стрельбой, что-то я не то сказал.Просто побейте здесь посуду и набедокурите. Валь, домой двинем?
— Да нет, я еще наверное тут уберусь. — парень сидел на кушетке, потирая виски. Он смотрел в одну точку, его руки едва заметно дрожали, но держался он молодцом, гораздо лучше, чем в начале вечера.
— Да, я с ним тогда побуду. — Быстро сориентировалась Ирма, которая под всеобщие неодобрительные взгляды доедала бутерброд.
Ирма и Валентин, продрогшие от ночных заплывов, выпроводили Федора Николаевича отдыхать, а сами, едва протерев кухню и полы, зашторили окна, повесили табличку «технический день — не работаем», закрыли кафе и рухнули на софу.
— Может не стоит? — Валентин вяло сопротивлялся, но доводы рассудка уже уступали желанию получить хоть какой-то комфорт после отвратительного приключения. Ирма закатила глаза и поцеловала его в нос, потом в скулу и шею.
— Хотя ладно, хуже не будет.
