Абызшва к1ынх1ара/Дырявый язык
концепция проекта «Абызшва к1ынх1ара/Дырявый язык»
После завершения Кавказской войны в 1864 году Россия окончательно овладела территорией, принадлежавшей абазинскому народу. С того момента русский язык стал для абазин государственным, а абазинский (абхазо-адыгская группа языков) перестал развиваться: новые слова больше не появлялись. Язык оказался под такой же оккупацией, как и территория; лексического запаса языка стало недостаточно для описания актуальной современной действительности, а объем создаваемого контента на абазинском языке резко сократился.
Отсутствие развития языка подрывает коллективную память — утрачиваются произведения, документы и культурное наследие, способное связать поколения. На уровне личной памяти это проявляется в том, что невозможно описать воспоминания на родном языке. Описывая ситуацию, я делаю воспоминание более доступным, без этого они остаются нечеткими или фрагментарными, особенно если язык связан с домом и детством. Так имперская политика разрушительно влияет на язык, а следовательно, на память всего народа и отдельных ее представителей.
книга художницы «Сара абызшва г1асхъвыцт1/Я придумала язык»
Создавая книгу художницы, я собрала целый пул слов, обозначающих предметы из моего детства, которые существуют только в русском языке и не имеют перевода на абазинский. Эти слова стали для меня свидетельствами утраты — они лишают меня возможности зафиксировать воспоминания на языке, связанном с местом моего детства и близкими людьми. Чтобы дать словам место в языке и заполнить пустоту, «зашить дыры» в тексте, я решила их проявить и создать словарь несуществующих, придуманных мной слов, дополнив его реальными историями из детства.
Текст и текстиль связаны через латинское слово textus, — «ткань» и «сплетение». Как язык, так и ткань состоят из множества переплетений: нитей или смыслов, которые создают целостную структуру. В своем проекте я рассматриваю пустоты в тексте как дыры в ткани. Эти дыры — утраченные слова в моем родном абазинском языке. Зашивая дыры, я визуализирую попытку заполнить пустоты в языке. Швы и заплатки не возвращают утраченное, но возвращают возможность пользоваться языком более широко и фиксировать воспоминания без чужеродных вкраплений.
Я создаю новые переводы для слов, которых нет в абазинском языке, опираясь на воспоминания, ассоциации и логику словообразования, чтобы мои слова были не просто фантазией, а органично встраивались в языковую систему. Например, слово «пирог» я определяю как «хлеб с фруктами, который готовила бабушка». Это не столько новые смыслы, сколько восстановление связности языка и преодоление его остановки в развитии.
Слова и их этимологическая справка: вилка — аш1атац1ага (ашӏа — рот, тацӏа — положить) вишня — жвумпкъщы (жвумп — ягода, къщы — пачкать) фонтан къаладзыг1в (къала — город, дзыг1в — родник) пирог лашвырч1ахъва (л — ее, ашвыр — фрукт, чӏахъва — хлеб) кепка — пхынхъылпа (пхын — летняя, хъылпа — шапка) мороженое — цхӏашвхъгӏа (цхӏашв — лед, хъгъгӏа — сладкий) велосипед — щап1рыхъынхв (щапӏ — нога, рыхъынхв — крутить) пианино — ъападу (ъапа — клавиши, ду — большие)
Перевод: Вилка — прибор, которым черпают еду.
Мы использовали серебряные вилки только в дни рождения. Всегда старалась обращаться с ними аккуратно.
концепция видео «Абызшва к1ынх1ара/Дырявый язык»
Видео проекта выполнено в формате интервью на абазинском языке с двумя моими бабшуками, ради которого я отправилась в свой родной аул. В нем они делятся своими размышлениями о том, как и почему родной язык постепенно вытесняется русским. В их речи также присутствуют русские слова, что подтверждает мои наблюдения. Этот разговор позволил глубже осмыслить влияние языковых утрат на личные воспоминания и связь с домом.
полная версия видео «Абызшва к1ынх1ара/Дырявый язык»
экспозиционный эскиз проекта «Абызшва к1ынх1ара/Дырявый язык»
