Глава I Металл и форма: аналитическая часть и визуальные поиски
Глава I Металл и форма: аналитическая часть и визуальные поиски.
Глава открывает практическую часть исследования и фиксирует наблюдения за тем, как металл формирует форму на разных уровнях — от небольших деталей до крупномасштабных объектов среды. Материал рассматривается не описательно, а как система закономерностей, которые проявляются в конструкциях, текстурах, способах обработки и в поведении металла в пространстве. Исследование строится по принципу «расширяющейся оптики» — от малого к большому, от утилитарного к архитектурному и художественному. Такой метод позволяет увидеть металл в его полной морфологии — как носитель микропластики (деталь, профиль, след обработки) и макропластики (объём, изгиб, ритм, интеграция в среду).
Металлическая 3D-печать. 3DEO. 2017.
Модульный алюминиевый профиль. Алюминиевые профили в специальном машиностроении. 2018.
Малые формы. Деталь как носитель системности.
На примерах механических элементов и промышленных металлических деталей прослеживается ранний уровень формообразования. В этих объектах металл выступает как функциональная матрица — форма определяется нагрузкой, точностью сопряжений, характером обработки.
Металлическая 3D-печать. 3DEO. 2017.
Модульный алюминиевый профиль. Алюминиевые профили в специальном машиностроении. 2018.
Модульный алюминиевый профиль с различными сечениями. 2018.
Зубчатые колёса, крепёжные элементы, фрезерованные фрагменты — все они демонстрируют прямую зависимость формы от действия инструмента и технологического процесса. Здесь особенно заметны параметры, важные для визуального анализа: — модульность, — повтор, — геометрическая логика, — работа с массой и вырезом.
Эта группа объектов задаёт основу для наблюдения за тем, как промышленная рациональность превращается в выразительный визуальный язык.
Коммуникационные детали, изготовленные методом MIM-формования. Год не указан.
Текстуры и поверхности. Металл как пластический фон и поле.
Переходя от функциональных деталей к плоскостям и листам металла, можно увидеть, как материал проявляет себя через текстуру.
Фотокнига Амели Бертхолет из металлических пластин с тиснением показывает металл как воспринимающую поверхность — лист становится медиатором между давлением, светом и тенью. Тиснение, заломы и отражения превращают металл в нечто живое, где каждая неровность меняет рисунок света.
Текстура металлического тиснения. Автор и год неизвестны.
NCB Marking Equipment, «Ручной пресс для тиснения металлических бирок Model O», год не указан
Aluma Photo-Plate Co., «Индивидуальные тиснёные бирки из нержавеющей стали», год не указан.
Таким образом металл раскрывается в качестве живой материи — изменчивой, реагирующей, обладающей собственным графическим потенциалом, который невозможно получить средствами традиционной графики.
Амели Бертхолет. Фотокнига из металлических пластин с тиснением из свинца. 2024–2025.
Амели Бертхолет. Фотокнига из металлических пластин с тиснением из свинца. 2024–2025.
Архитектурные элементы. Источником формы выступает конструктивная логика.
На примере поручней Алехандро де ла Соты наблюдается переход от мелкой пластики к конструктивной. Металл здесь определяет структуру пространства — изгибы труб, смена углов, ритм креплений формируют характер движения по лестнице.
Алехандро де ла Сота, «Здание почты и телекоммуникаций в Леоне», 1981–1984
Алехандро де ла Сота, «Поручни главной лестницы Департамента гражданского управления Таррагоны», 1981–1984
Исторический контекст. Орнамент и система.
Обращение к работам Йозефа Хоффмана позволяет увидеть, как металлические конструкции могут строиться на строгой модульности. Корзины и вазы, основанные на сетчатых структурах, раскрывают металл как материал с повышенной способностью к упорядочиванию.
В отличие от функциональной промышленной детали, у Хоффмана металл становится носителем эстетической системы — модуль → сетка → форма.
Йозеф Хоффман. Вазы. 1906.
Йозеф Хоффман. Венские мастерские. 1923.
Йозеф Хоффман. Серебряная корзина. 1903.
Йозеф Хоффман. Серебряная корзина. 1905.
Автор неизвестен. Абстрактная металлическая текстура. Без года.
Модульная напольная вешалка из стальной трубки. Студия «Пэйлворкс». «Поток». 2023.
Скотт Бёртон. Перфорированный металлический стул. 1988–1989.
Скотт Бёртон. Перфорированный металлический диван и перфорированные металлические стулья. 1988–1989.
Стив Панкрейт. Street Pattern. 2019.
Скотт Бёртон. Алюминиевый стул. 1980–1981.
Салах Аит Мохтар. Авторская фотография. 2024.
Металл сливается со средой. Поведение формы в пространстве.
Следующий масштаб — архитектурные и городские конструкции, такие как горки, поручни и элементы детских площадок. Здесь металл демонстрирует интересные свойства:
1) Пластичность — плавные изгибы стальных труб. 2) Устойчивость и массу формы — сохранение линии на протяжении всей длины конструкции. 3) Интеграция в окружение — объекты буквально сливаются и становятся частью ландшафта, но при этом сохраняя собственную выразительность.
Металлические горки показывают, как один и тот же профиль может вести себя по-разному — формировать движение, подстраиваться под рельеф и втраиваться в него.
Камиль Дронн. Цветная игровая площадка ночью. 2010.
Камиль Дронн. Цветная игровая площадка ночью. 2010.
Автор неизвестен. Нержавеющая стальная трубчатая спиральная горка. Аарау. Год неизвестен.
Автор неизвестен. Нержавеющая стальная горка. Баар. Год неизвестен.
Автор неизвестен. Нержавеющая стальная прямая горка. Эгль. Год неизвестен.
Автор неизвестен. Нержавеющая стальная трубчатая горка. Берн Экспо. Год неизвестен.
Автор неизвестен. Нержавеющая стальная горка. Хам. Год неизвестен.
Проект Суперскамейки в стокгольмском районе Йорделльден демонстрирует подход, в котором материал задаёт форму напрямую. Дизайнеры сознательно отказываются от декоративной логики, каждая скамейка вырастает из физических свойств выбранного материала.
Так, Max Lamb работает с листовым алюминием, используя его способность гнуться, сгибаться и собираться в объём. Поверхности не маскируются — видны линии сгибов, резки, стыков, которые становятся визуальными элементами формы. Металл диктует конструкцию, ритм и профиль объекта, превращая утилитарную скамейку в композицию, которая существует на стыке архитектуры и предметного дизайна.
Макс Ламб, Шолтен и Байингс, Филипп Малуа. «Суперскамейки», Стокгольм. 2017.
Макс Ламб, Шолтен и Байингс, Филипп Малуа. «Суперскамейки», Стокгольм. 2017.
Важно, что «суперскамейки» взаимодействуют с ландшафтом и средой — они отражают свет, меняют облик в зависимости от точки зрения, демонстрируют изменение поверхности в погодных условиях. Это перекликается с задачами исследования — увидеть в металле не статичную материю, а пластическую систему, которая раскрывается через контекст, функцию и обработку.
Макс Ламб, Шолтен и Байингс, Филипп Малуа. «Суперскамейки», Стокгольм. 2017.
Металл и арт.
Завершает главу переход к современному искусству — работы Альдо Чапарро и инсталляции Яёи Кусамы.
Чапарро демонстрирует металл как реактивную материю. Смятые, искривлённые листы отражают свет фрагментарно, превращая поверхность в поток пластических деформаций.
Это важное наблюдение — металл может быть не только конструктивным, но и эмоциональным, динамическим через его обработку или форму.
Альдо Чапарро. Mx Silver & Green. 2018.
Альдо Чапарро. Mx Gold & Silver. 2021.
Альдо Чапарро. Mx Gold & Silver. 2022.
Альдо Чапарро. Mx Gold & Silver. 2020.
Альдо Чапарро. Mx Gold & Silver. 2022.
Яёи Кусама. Сад нарциссов, Наошима, Япония. 1966/2022.
Инсталляции Кусамы показывают металл как элемент среды — зеркальные сферы образуют ритм, создают оптическое поле и взаимодействуют с окружением.
Яёи Кусама. Сад нарциссов, Наошима, Япония. 1966/2022.
Яёи Кусама. Сад нарциссов, Наошима, Япония. 1966/2022.
Яёи Кусама. Сад нарциссов, Наошима, Япония. 1966/2022.
Яёи Кусама. Сад нарциссов. 1966/2022.
Яёи Кусама. Сад нарциссов. 1966/2022.
Выводы к Главе I и переход к Главе II.
Анализ показывает, что формы металлических объектов — от мелких деталей до архитектурных элементов — подчинены материальным свойствам металла и способам его обработки.
Металл задаёт линию, объём, ритм и поведение поверхности, а его конструктивная логика часто совпадает с пластической. Эти наблюдения формируют набор визуальных принципов, которые могут стать основой будущего графического языка.
Однако внутренняя логика материала — лишь одна часть картины. Чтобы увидеть, как эти принципы работают на практике и могут быть преобразованы в визуальную систему, необходимо обратиться к примерам дизайнеров и художников, использующих материал и процесс как источник формы. Следующая глава рассматривает такие кейсы и расширяет контекст исследования.
