
Функциональность в дизайне несет под собой более расширенные возможности, нежели простое наделение предмета одной задачей. За ней стоит определенный способ мышления о форме, материале и человеке. Когда конструктивные особенности не скрываются, а наоборот, подчеркиваются, предмет начинает говорить о принципах, которые его формируют. В этом и заключается философское измерение функциональности: она превращает вещь из результата технического расчета в художественное произведение наделенное смыслом и способное вступить в те или иные отношения с человеком.

Студия Sophie Buhai
Философия функциональности возникла как ответ на возникший кризис избыточных декоративных практик начала ХХ века. Стремление к новой, рациональной эстетике стало толчком для создания нового окружения, где красота не добавляется к вещи сверху, а рождается вместе с ней. Эта глава обращается к функциональности как культурному сдвигу: от визуальной перенасыщенности к строгому, утилитарному образу.

Tatra 77 Седан 1934–1938 гг.
Философия функциональности основана на нескольких ключевых вопросах: - что делает форму оправданной? - может ли техническое быть красивым? - должна ли эстетика сопровождать действие или раскрывать его?
Очевидных и простых ответов на эти вопросы не было. Долгое время декоративное считалось единственным возможным способом выражения эстетического. Функцию старались скрыть под маской нарядного великолепия. Однако, дизайнеры и исследователи прошлого века переворачивает этот принцип.


Сигрем билдинг, проект Людвига Миса ван дер Роэ, Нью-Йорк, США 1958 г.

Так, функциональность стала не только инженерным, но и художественным понятием. Ее философские основания позволяют увидеть в конструкции не только порядок, но и эмоциональный потенциал, «поэзию», которая продолжает оказывать влияние на современный дизайн, архитектуру и визуальную культуру.
Магазин Jil Sander, Гамбург, Германия 1997 г.
Истоки: Европа начала ХХ века

Поворот к функциональности в искусстве и дизайне не был внезапным, он стал закономерным результатом глубоких изменений в обществе начала XX века. Индустриализация быстро изменила способы производства, а вместе с ними и способы общения с формой. Стандартизированная деталь становится символом новой эпохи. В ответ на это искусство ищет другой язык, который мог бы выразить логику нового быстрого и грубого мира.
Photogram, Ласло Мохой-Надь 1924 г.

Европейский модерн, несмотря на всю свою красоту, постепенно исчерпал себя: сложные орнаменты и метафорические мотивы перестали соответствовать стремительно меняющейся визуальной реальности. Архитекторы и художники искали принципы, способные описать новый, суровый индустриальный мир. Это стремление подготовило почву для появления функционализма, в котором украшение уступало место задаче.


Здание Баухауса, проект В. Гропиуса, Дессау-Росслау, Германия 1926 г.

Одним из ключевых центров визуального сдвига становится Баухаус, школа, основанная Вальтером Гропиусом в 1919 году.
Баухаус объединяет художников, архитекторов и ремесленников вокруг новой идеи: функция должна определять форму. Украшение перестает быть первостепенной задачей. В новом мире вещь должна быть понятной, целостной, а главное честной по отношению к своему назначению.
Фабрика обувных колодок Fagus, проект В. Гропиуса, Альфельд-на-Лайне, Германия 1911 г.

Принцип «форма следует функции» не ограничивался технологической рациональностью: он превращался в эстетическую норму: где каждый элемент должен был быть необходимым, а объект — максимально честным по отношению к зрителю. Прозрачность конструкции, предельная ясность формы и уважение к материалу стали основой для новой визуальной культуры.
Баухаус-Архив (Музей дизайна), проект В. Гропиуса, Берлин, Германия 1964 г.
Этические основы функционализма

Идея функциональности — это не только стиль и формальный принцип. Она исходит из представления о честности предмета перед человеком. В конце XIX — начале XX века декоративность продолжает ассоциироваться с искусственностью, роскошью и социальной дистанцией. Вещи, перегруженные орнаментом и деталями, демонстрируют статус, но никак не служат телу и не улучшают жизнь владельца. Функционализм возникает как ответ на усталость от перегруженного спектакля. Он становится попыткой воскресить и оправдать первоначальное значение предмета.


Вилла Тугендхат, проект Людвига Миса ван дер Роэ, Брно, Чехия 1928–1930 гг.
Функция становится моральной категорией: если деталь не работает, она лишняя. Если форма не служит человеку, она должна быть переосмыслена. Баухаус формулирует это в этику труда и простоты. «Форма следует функции», что означает не подчинение искусства утилитарности, а уважение к человеку, его телу, а главное — его реальному опыту жизни.


Дом Куручета, проект Ле Корбюзье, Ла-Плата, Аргентина 1955 г.

Если изначально конструкция рассматривалась как скрытый каркас, то в XX веке она становится полноправным носителем эстетических смыслов. Так, все, что раньше прятали, теперь выносится наружу и становится новым образом. Это приобретенный принцип, в котором красота проявляется не в обработке поверхности и навыках сокрытия «несущих», а в гармонии самого устройства предмета.


Шахматы Йозефа Хартвига 1924 г.
Конструкция есть выразительный жест. Говоря об этом на более тонком уровне, человек чувствует определенное доверие к предмету, когда видит как он устроен. Внутреннее устройство предметов становится новым честным способом общения с человеком, что, в свою очередь, создает не новый, но давно забытый, вид связи между обществом и окружающим его миром.
Международные линии развития

Если Европа первой половины XX века заложила идеологический фундамент функционализма, то дальнейшее развитие данного течения приобрело многополярный характер. Разные страны по-своему интерпретировали идею «честной конструкции», используя ее как точку опоры для культурных, социальных и технологических изменений. Различные мировые интерпретации показывают, что функциональность может существовать не как единая формула, а как множество культурных диалектов, связанных общей идеей.

Японская трактовка функционализма выросла не только из модернистских влияний XX века, но и из древней философии ма — осмысленного пустого пространства. Японский минимализм основан на идее отрешения от материальных излишеств, что проявляется в лаконичности форм и простоте используемых материалов.
В дизайне послевоенного периода Япония развивает особый язык рациональности — от промышленных объектов Sony и Muji до архитектуры Метаболистов. Прозрачная конструкция, визуальная чистота и технологическая простота становятся символами новой гуманистической эпохи.


проект здания Дэнцу, автор Кэндзо тангэ, Токио, Япония 1961–1967 гг.
Церковь Света, проект Тадао Андо, Ибараки, Япония 1987–1989 гг.

Скандинавский функционализм формируется вокруг идеи доступности, простоты и уважения к человеку. Уже в 1930-1960е годы Дания, Швеция и Финляндия предлагают собственную версию модернизма — более мягкую, ориентированную на комфорт. Органичные линии, точная проработка деталей и понимание человеческого тела превращаются в язык, который соединяет в себе функциональность и эмоциональность.
Здание мэрии, проект Арне Якобсена и Эрика Меллера, Орхус, Дания 1942 г.

Американское развитие функционализма опиралось на промышленный взрыв XX века. Здесь конструкция становится символом эффективности, инженерного оптимизма, а главное — массовой доступности. Развитие высотного строительства и массового производства формируют культ конструкции как визуального проявления прогресса. Она показывает превосходство, технологию и служит источником общественных надежд.
После Второй мировой войны появляется дизайн, ориентированный на потребителя, США делают функционализм доступным, коммерчески успешным и чрезвычайно визуальным. В этой модели функция является не только «инженерным сленгом», но и успешным маркетинговым образом.


Кресло La Chaise. 1948 г., Фанерный слон-игрушка 1940е Чарльз и Рей Имз

В Советском Союзе функциональность получила особенно мощную и идеологически окрашенную трактовку. Если в Европе XX века функционализм развивался преимущественно как художественно-теоретическое движение, то в СССР идея функциональсти стала частью государственной программы переустройства общества. Рациональность и утилитарность рассматривались не как метод мышления, а как инструменты формирования нового общества.


Этюд проуна 1922 г., Реконструкция Комнаты проунов 1971 г. Эль Лисицкий

Конструктивизм 1920х сформировал один из самых радикальных подходов к функциональному мышлению. Авангардные архитекторы и художники стремились искоренить декоративность как «пережиток буржуазного вкуса». Их объекты источали идею «вещи как инструмента».
В 1930х годах функционализм был переосмыслен под задачи индустриализации. Инженерное мышление становилось образцом современной «политики» Эстетика станков и заводских конструкций стала неотъемлемой частью визуального языка эпохи. Даже бумажные носители воспроизводили образы машин как символ прогресса.
Светильник СК-300, Абраам Дамский 1957 г.

В послевоенный период и, особенно, в 1960-1970х архитектурные бюро и художники-концептуалисты искали баланс между рациональностью и выразительностью. Стандарты массового строительства, пусть и жесткие, создавали новую эстетику простоты и повторяемости.
Функционализм в моде и ювелирном искусстве ХХ века

В моде аналогичные процессы происходят чуть позже, но с той же уверенной идеологической силой. В 1920-30е происходит переосмысление силуэтов. Неизбежное отторжение тяжелого декора рождает поле для новой мысли. Предметы гардероба начинают служить человеческому телу. Форма постепенно адаптируется к функции движения, а не наоборот.

Уже в 1920-1930е годы дизайнеры начинают трактовать костюм как систему, а не поверхностное украшение. Это особенно ярко проявляется у художников авангарда, экспериментировавших с геометрией формы и технологическими принципами. Функциональность становится способом переосмыслить тело как подвижный элемент.
После Второй Мировой Войны модная индустрия снова обращается к технике. Появляются новые материалы — нейлон, алюминий. Одежда обретает черты индустриального объекта, созданного по принципам технологичности.


Твидовый жакет Chanel, Коко Шанель 1954 г.

В функционализме нет идеи стремления к бедности. Наоборот, это поиск оптимального решения, в котором каждая деталь станет нужной. В этот момент этика становится эстетикой, а человек подсознательно начинает отличать подходящую конструкцию от неподходящей, не вдаваясь в подробности ее устройства.
Так функциональность становится отправной точкой для культуры ответственности, предмет должен отвечать, наделенным ему свойствам. В этой стезе дизайнер становится ответственным за свое детище и за опыт его дальнейшего использования.


Коллекция Pleats, Please, Иссей Мияке 1993 г.

Конец XX века приносит новый виток интереса к внутреннему устройству объекта. Так, дизайнеры радикально раскрывают внутренности одежды: происходят различные демонстрации швов, подкладки, каркаса, а сама конструкция становится визуальным кодом.
Платье, перешитое из бального наряда 1950-х, 1991 г. Корсетный топ из обрезков портновского холста, 2003 г. бренд Maison Margiela

В ювелирном искусстве функционализм стал инструментом переосмысления. Если XIX век опирался на декоративность, то в ХХ веке начала расти эстетика структуры. Одной из главных линий развития стала работа с геометрией, она заложила новую модель, в которой украшение становится «малой архитектурой».
В середине ХХ века, когда модернизм уже укрепился как художественный язык, ювелирные дизайнеры стали использовать конструкцию как центральный мотив. Американская школа студийных ювелиров подчеркивала открытость, а украшение превращалось в видимое проявление процесса.


Cuff bracelet, Art Smith 1950 г.

В СССР ювелирное искусство также испытало на себе влияние функциональной мысли, особенно в период позднего модернизма. Работы ЛПО «Русские самоцветы» и экспериментальные студии Ленинграда конца 1960-1970х годов демонстрировали интерес к лаконичным формам и геометрии.
Функциональность в дизайне XX века сформировалась как универсальный язык, объединяющий дизайнеров и художников со всего света с помощью идеи рациональной формы. В разных культурных контекстах конструкция стала не только техническим решением, но и носителем смысла, а функция превратилась в эстетическую категорию.
Таким образом, функционализм стал не стилем, а мировоззрением, в котором простота достигает выразительности, а конструкция становится новым способом общения.
Гропиус В. Баухауз: истоки и развитие. Москва: Архитектура-С, 2004. — 256 c.
Вигдорова Т. Эстетика конструктивизма: попытка осмысления // Искусствознание. 2002. № 2. С. 44-61.
Константин Гринберг. Функционализм: модернистская этика формы. Санкт-Петербург: Иван Лимбах, 2011. — 304 c.
Ле Корбюзье. К архитектуре. Москва: Стройиздат, 1970. — 212 c.
Колина Т. Ю. Архитектура модернизма: принципы формирования. Москва: МАРХИ, 2010. — 198 c.
Певзнер Н. Конструктивизм в искусстве и архитектуре. Москва: Искусство, 1971. — 143 c.
Философия Баухауса // Arzamas. — URL: https://arzamas.academy (дата обращения: 30.10.2025).
Архитектура модернизма в СССР // ARCHI.RU. — URL: https://archi.ru (дата обращения: 30.10.2025).
The Bauhaus and Functionalism // MoMA Learning. — URL: https://moma.org/learn (дата обращения: 01.11.2025).
Modernist Aesthetics: Form Follows Function // Tate Research. — URL: https://tate.org.uk/research (дата обращения: 03.11.2025).
История функционализма в дизайне // DesignHub. — URL: https://designhub.ru/articles/functionalism (дата обращения: 03.11.2025).
Конструктивизм как эстетика // Государственный музей архитектуры им. А. В. Щусева. — URL: https://muar.ru (дата обращения: 03.11.2025).
Истоки функционалистской архитектуры // Tehne.com. — URL: https://tehne.com (дата обращения: 06.11.2025).
Доктрина модернизма: «форма следует функции» // Theory& Practice. — URL: https://theoryandpractice.ru (дата обращения: 06. 11. 2025).